Однако позже, когда именно такая «форма» была принята театром, смысловой объем пьес получал диаметрально противоположные интерпретации: Егор Булычов у Щукина и у Леонидова; Васса Железнова у Раневской и у Бирман… А в близкое нам и в наше время этот драматург, вышедший из «обязательной программы», парадоксально притягивал режиссёров, неожиданно находивших в глубине его текстов то абсурдизм, то экзистенциализм, и психоанализ, и натурализм, достоевщину, евангельские образы, игру постмодерна.